ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
Василия Ключевского
1890-е годы.
Самый непобедимый человек - это тот, кому не страшно быть глупым.
Современная мысль до того изогнулась и извертелась, что стала похожа на старую балетную плясунью, которая, приподняв подол, еще может выделывать замысловатые и непристойные фигуры, но ходить прямо, твердо и просто уже не в состоянии.
Ум современного молодого человека рано изнашивается усвоением чужих мыслей и теряет способность к самодеятельности и самостоятельности.
Пошлость самодовольная, влюбленная в самое себя.
Служебное жалованье превращается в государственную милостыню голодающим.
Русск[ая] интеллигенция скоро почувствует себя в положении продавщицы конфет голодным людям.
Истина проводится в наше сознание подобно запретным заграничным товарам контрабандой, под ярлыком лжи или шутки; зато под видом заграничной истины мы беспошлинно получаем от своих поставщиков-производителей чистую ложь или озорство совершенно домашнего кустарного изделия.
1 янв[аря] 1898.
Животное по инстинкту, не имея разума, поступает разумно; человек, пользуясь разумом, умеет поступать неразумно вопреки инстинкту.
Всего больше платимся мы за то, что не умеем быть вовремя умны. Потому глупость самая дорогая роскошь, которую могут позволять себе только богатые люди и которая только им простительна. Как дорого платятся народы за глупость, что не умеют ни управлять собой, ни жить мирно друг с другом?
Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми.
Популярное искусство ценно не по пользе, которую оно приносит, а по вреду, от которого спасает, доставляя менее грубое развлечение.
Русский ум всего ярче сказывается в глупостях.
Культурные нищие, одевающиеся в обноски и обрывки чужой мысли; растерявшись в своих мелких ежедневных делишках, они побираются слухами, сплетнями, анекдотами, словцами, чтобы сохранить физиономию интеллигентов, стоящих в курсе высших интересов своего времени.
Чтобы быть полезным людям, нужно ничем не пользоваться от них.
У большинства правила заменяются привычками.
Всякий дурной поступок носит в себе кнут для спины своего виновника.
Люди образованные из народа обыкновенно сохраняют его дурные свойства и перестают понимать хорошее.
Либералы - игроки на глупость, как консерваторы - игроки на трусость.
Из борьбы личных интересов вырабатывается не лучший из возможных, а возможнейший из лучших порядков.
Есть люди, которые умеют говорить, но не умеют ничего сказать. Это ветряные мельницы, которые вечно машут крыльями, но никогда не летают.
Давайте отвыкнем от дурных слов и приобретем хорошие привычки.
Бездарные люди - обыкновенно самые требовательные критики; не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что как делается, они требуют от других совсем невозможного.
На что им либерализм? Они из него не могут сделать никакого употребления, кроме злоупотребления.
Русский культурный человек - дурак, набитый отбросами чужого мышления (чужим умом).
Можно благоговеть перед людьми, веровавшими в Россию, но не перед предметом их верования.
Современный [образованный] человек полон своей собственной пустоты.
При крепостном праве мы были холопами чужой воли; получив волю размышлять, мы стали холопами чужой мысли.
Мы всегда размышляем не своими мыслями, а пережевыванием чужих. Смелы в мышлении и трусы в действии.
Мы больше воображаем, чем знаем положение дел, и потому больше пугаемся, чем предвидим свои опасности.
Мы размышляем, как управляемся. Самовластие из политического порядка стало методом нашего мышления. Произвол переселился из Свода [законов] в наш мозг.
Самый веселый смех - это смеяться над теми, кто смеется над тобой.
Чтобы согреть Россию, они готовы сжечь ее.
Злой дурак злится на других за собственную глупость.
Мудрено пишут только о том, чего не понимают.
Люди, которые легко говорят, обыкновенно трудно понимают.
Русский мыслящий человек мыслит, как русский царь правит; последний при каждом столкновении с неприятным законом говорит: "Я выше закона", и отвергает старый закон, не улаживая столкновения. Русский мыслящий человек при встрече с вопросом, не поддающимся его привычным воззрениям, но возбуждаемый логикой, здравым смыслом, говорит: "Я выше логики", и отвергает самый вопрос, не разрешая его. Произволу власти соответствует произвол мысли.
Образование дает русскому человеку только вкусовую энергию - способность смаковать жизнь, а не создавать ее.
Чтобы образумились дети, должны умереть с голоду отцы.
Не начинайте дела, конец которого не в Ваших руках.
Пора иметь право располагать самим собой, самого себя заработать.
Самодержавие нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийностью может сдержать другие стихийные силы, еще худшие.
Некоторых профессоров любят слушать только потому, что слышат от них свои собственные слова.
Буйловые умы, которые прут по прямой линии, но без цели, не умея своротить в сторону ни перед ямой, ни даже перед физическим законом.
Жалоба, что нас люди не понимают, всего чаще происходит оттого, что мы не понимаем людей.
Крашеные русские куклы западной цивилизации.
У нас политические партии - не порядки убеждений или образы мыслей, а возрасты или экономические положения.
В России центр на периферии.
Когда кошка хочет поймать мышку, она притворяется мышкой.
Люди ищут себя везде, только не в себе самих.
Впредь будут воевать не армии, а учебники химии и лаборатории, а армии будут нужны только для того, чтобы было кого убивать по законам химии снарядами лабораторий.
Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.
Чтобы иметь право жить, надобно приобрести готовность умереть (хоть раз показать готовность).
Надобно не жаловаться на то, что мало умных людей, а благодарить Бога за то, что есть они.
Как даровитые новички, мы ничего не умеем задумать сами, без чужой указки, хотя, принявшись подражать, часто превосходим свои образцы.
История не учительница, а надзирательница, magistra vitae: она ничему не учит, а только, наказывает за незнание уроков.
Крупный успех составляется из множества предусмотренных и обдуманных мелочей.
Хитрость не есть ум, а только усиленная работа инстинктов, вызванная отсутствием ума.
Поколение спит на краю бездны; жаль, что оно исчезнет, не дав урока преемникам, - сорвется и разобьется раньше, чем проснется.
Когда не поймешь, добрый ли человек или злой, можно смело сказать что он - несчастный.
Люди и целые классы, вымирающие, но не сознающие своего вырождения, питают инстинктивную наклонность к наукам, не столько научающим как жить, сколько приучающим к мысли, что надо умирать (археология, метафизика). Это своего рода самозакапывание.
Великорус - историк от природы: он лучше понимает свое прошедшее, чем будущее; он не всегда догадается, что нужно предусмотреть, но всегда поймет, что он не догадался. Он умнее, когда обсуждает, что сделал, чем когда соображает, что нужно сделать. В нем больше оглядки, чем предусмотрительности, больше смирения, чем нахальства.
Что такое счастье? Это возможность напрячь свой ум и сердце до последней степени, когда они готовы разорваться.
Говоря публично, не обращайтесь ни к слуху, ни к уму слушателей, а говорите так, чтобы они, слушая Вас, не слышали Ваших слов, а видели Ваш предмет и чувствовали Ваш момент; воображение и сердце слушателей без Вас и лучше Вас сладят с их умом.
Наше общежитие - игра в кошку-мышку.
Из разрозненных афоризмов
1889-1899 гг.
После 20 марта 1893 г.
Отношение наше к знанию научному, к задачам образования - существенный элемент в составе вопроса о том, как обособленная русская жизнь вливалась в общее русло общечеловеческой культуры. Это важный вопрос истории европ[ейской] цивилизации, как и русской народной психологии. Теперь дело рассматриваем лишь с последней точки зрения. <...>
В чем сущность темы? Дело сложно: не дикарь обратился к европейской] цивилизации с XVII в., а ум, уже прошедший школу (виз[антийскую],точнее восточнохристианскую). Какие особенности, навыки, приемы мышления принес он к новому делу? "Два культурных мира"; один - образец жизни и источник питания, арсенал оружия для борьбы с другим. Нравственно-религиозная задача образования - душевное спасение. Отсюда приемы мышления: 1) благоговение вм[есто] изучения, идеализация восточнохристианского мира вместо исторического его изучения, 2) пассивное перенесение вм[есто] самодеятельного] и самобытн[ого] воспроизведения его начал (Новый Иерусалим), 3) паломничество (вера в спасительную чудодейственную силу молитвы на святом месте) вм[есто] богопочтения духом и истиною. <...> "Третий Рим" - пародия вместо новой песни.
Приемы мысли, выработанные на деле личного душевного спасения, при обращении к 3[ападу] перенесены на дело политического] и гражданского] благоустройства. Первое следствие этой неправильности - крушение исторически сложившегося нравственного порядка в отдельных умах.
В процессе нашего культурного сближения с 3[ападной] Европой надо различать два момента: 1) культура, почувствовавшая себя слабейшей, сближалась с другой, которую она признавала за сильнейшую; 2) при этом сближении мы из-под одного стороннего влияния переходили под другое.
27 ноября 1896 г. - 4 февраля 1897 г.
Ни консерваторов, ни либералов, а только реакционеры-монархисты, из которых реакционеры - те же анархисты, анархисты - те же реакционеры. Всякий порядочный администратор д[олжен] понять, что он имеет дело с непорядочным обществом, и обязан охранять народное благо именно тем усиленнее, чем бессмысленнее понимает его сам народ. С одной стороны, энтузиазм без дела, с другой - дельцы без энтузиазма.
Еще много веков пройдет, прежде чем чутье правды выйдет из спальни на улицу.
4 февр[аля 18]97 г.
Около 3 марта 1898 г.
В России все элементы культуры парниковые, казенные: все и даже анархия воспитано и разведено на казенный счет.
Люди больше рабствуют своему прошедшему, чем работают для будущего.
От его речей слишком пахнет словами.
Пошлость, возвышающаяся до степени таланта своего рода.
Весна 1898 г.
Р[оссия] на краю пропасти. Каждая минута дорога. Все это чувствуют и задают вопросы, что делать? Ответа нет. <...>
1890-е годы
<...> Интеллигенция не создает жизни и даже не направляет ее. Она не может ни толкнуть общество на известный путь, ни своротить его с пути, по которому оно пошло. Но она наблюдает и изучает жизнь. Из этого наблюдения и изучения, веденного по местам многие века, сложилось известное знание жизни, ее сил и средств, законов и целей. Это знание, добытое соединенными усилиями и опытами разных народов, есть общее достояние человечества. Оно хранится в литературе, переходит в сознание лиц и народов с пом[ощыо] образования. Каждый отдельный народ стоит ниже этого научного запаса; не было и нет народа, участвовавшего в общей жизни человечества, который всей своей массой знал бы все, до чего додумалось человечество. Посредницей в этом деле между человечеством и отдельными народами должна быть его интеллигенция. Она не дает направления своему народу и даже очень редко правит им в данном не ей направлении. Ее задача угадать это направление и его возможные последствия и потом следить за движением, его ровностью и прямотой, подмечать скачки и уклонения, вовремя указывать на встреч[ные] препятствия] и возм[ожные] потребности и на средства для их устранения или удовлетворения. Чтобы справиться с этой задачей, интеллигенция должна понимать положение своего народа в каждую данную минуту, а для этого понимания необходимы два условия: знать точно дела своего народа и знать научный запас человеческого ума. Чтобы понимать, что делается с народом, что откуда пошло у него, как идет и к чему придет, нужно знать, как и чем живет человечество, знать пружины, средства и цели его жизни. Интеллигент - не диагност и даже не лекарь народа. Народ сам залижет и вылечит свою рану, если ее почует, только он умеет вовремя замечать ее. Вовремя заметить и указать ее - дело интеллигенции, а чтобы заметить неправильность отправлений в жизни известного народа, необходимо знать физиологию всего человечества. Ее дело: саvеаnt соnsu1еs (пусть будут бдительны консулы. - Лат.).
1) Основания жизни одинаковы у всех европейских обществ, но культуры различны.
2) Местная интеллигенция - посредница между общечеловеческим знанием и своим обществом.
3) Ее дело - понимать положение своего общества и давать нужные справки практическим дельцам.
4) Для того ей нужно следить за движением человеческого ума и за ходом своей местной жизни.
Жить своим умом не значит игнорировать чужой ум, а уметь и им пользоваться для понимания вещей.
Энтузиазмом чаще всего называют такое состояние человека, когда его духовные силы приходят в гармоническое и напряженное движение. Тогда управление психологическим оркестром принимает одна духовная сила, господствующая в народе, составляющая характеристическую национальную особенность. По свойству этой дирижирующей силы и энтузиазм принимает разнообразные национальные формы выражения. Итальянец в этом состоянии, помня завет старого Тацита, вспоминает или поет, вспоминает античный Рим или поет арию из "Риголетто"; француз становится в ораторскую позу и произносит un discours academique (с франц.: академические рассуждения. - Ред.) о каких-нибудь принципах; немец начинает кричать, хвастаясь своим я и ругая всех, кто не я, англичанин, - но англичанин совсем не умеет приходить в энтузиазм, как есть народы, которые не умеют петь. Русский энтузиируется тоже по-своему: в такие минуты русск[ая] женщина ударяется в слезы, мужчина впадает в грусть.
Уровень политического] развития народа определяется политическими формами жизни. У нас выработалась низшая форма г[осу]дарства, вотчина. Это собственно и не форма, а суррогат г[осу]дарства. Но, скажут, этой формой целые века жил великий народ и ее надобно признать самобытным созданием народа. Конечно, можно, как "голодный хлеб" можно признать изобретением голодающего народа; однако это не делает такого хлеба настоящим.
Цементирующая сила - традиция и цель.
Нравственное богословие цепляется за хвост русской беллетристики.
1900-1910 годы
Не ранее 1901 г.
<...> Всякое общество вправе требовать от власти, чтобы им удовлетворительно управляли, сказать своим управителям: "Правьте нами так, чтобы нам удобно жилось". Но бюрократия думает обыкновенно иначе и расположена отвечать на такое требование: "Нет, вы живите так, чтобы нам удобно было управлять вами, и даже платите нам хорошее жалованье, чтобы нам весело было управлять вами; если же вы чувствуете себя неловко, то в этом виноваты вы, а не мы, потому что не умеете приспособиться к нашему управлению и потому что ваши потребности несовместимы с образом правления, которому мы служим органами".
Не ранее 24 октября 1902 г.
Эпидемичность мысли, стадность настроения.
Не ранее ноября 1906 г.
<...> Наша беда в нас самих: мы не умеем стоять за закон. <...>
Не знаю общества, которое терпеливее, не скажу доверчивее, относилось к прав[итель]ству, как не знаю правительства, которое так сорило бы терпением общества, точно казенными деньгами. <...>
Власть как средство для общего блага нравственно обязывает; власть вопреки общему благу - простой захват. <...>
Около 13 октября 1907 г.
Великая истина Христа разменялась на обрядовые мелочи или на художественные] пустяки. На народ Церковь] действовала искусством обрядов, правилами, пленяла воображение и чувство или связывала волю, но не давала пищи уму, не будила мысли. Она водворяла богослужебное мастерство вместо богословия, ставила церк[овный] устав вместо Катехизиса; не богословие, а обрядословие. (Закон Божий - не вероучение, а богослужение.)
Не ранее 1907 г.
19 июня
Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями. Нивелировка русского рыхлого сердца этим жупельным страхом - единственное дело, удавшееся этому тунеядному сословию.
5 июля
Что такое Бог? Совокупность законов природы, нам непонятных, но нами ощущаемых и по хамству нашего ума нами олицетворяемых в образе творца и повелителя вселенной;
1908 г.
В нашем настоящем слишком много прошедшего; желательно было бы, чтобы вокруг нас было поменьше истории.
9 янв[аря] 1909 г.
Самовластие само по себе противно; как политический принцип, его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, самоотверженно идет напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело. Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая вековые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всходам нового посева.
1900-е годы
Частный интерес по природе своей наклонен противодействовать общему благу. Между тем человеческое общежитие строится взаимодействием обоих вечно борющихся начал. Такое взаимодействие становится возможно потому, что в составе частного интереса есть элементы, которые обуздывают его эгоистические увлечения. В отличие от государственного порядка, основанного на власти и повиновении, экономическая жизнь есть область личной свободы и личной инициативы, как выражения свободной воли. Но эти силы, одушевляющие и направляющие экономическую деятельность, составляют душу и деятельность духовную. Да и энергия личного материального интереса возбуждается не самим этим интересом, а стремлением обеспечить личную свободу, как внешнюю, так и внутреннюю, умственную и нравственную, а эти последние на высшей ступени своего развития выражаются в сознании общих интересов и в чувстве нравственного долга действовать на пользу общую. На этой нравственной почве и устанавливается соглашение вечно борющихся начал по мере того, как развивающееся общественное сознание сдерживает личный интерес во имя общей пользы и выясняет требования общей пользы, не стесняя законного простора, требуемого личным ин- тересом. <...>
Из дневниковых записей
(1905-1911 гг.)
1905 г.
20 дек[абря]
Оппозиция против правительства постепенно превратилась в заговор против общества. Этим дело русской свободы было передано из рук либералов в руки хулиганов. Я могу только [проявить] сочувствие, но не могу принять участие. <...>
Общественные] интересы не так разнообразны и недружелюбны м[ежду] собою, как личные мнения, и первые легче согласить, чем вторые.
1906 г.
23 дек[абря]
Что такое наше церк[овное] богослужение? Ряд плохо инсценированных и еще хуже исполняемых оперно-исторических воспоминаний. Верующий приносит из дома в церковь куплен[ную] свечку и свое религиозное чувство, ставит первую перед иконой, а второе вкладывает в разыгрываемое перед ним вокально-костюмированное представление и, пережив нравственно-успокоительную минуту, возвращается домой. Затем до следующего праздничного дня он чужд церк[овной] жизни: он - одинокий верующий. Встреча с соприхожанами в ц[еркви] - встреча знакомых на улице: никакого общения верующих не бывает в стенах храма. Здесь каждый проверяет только свою совесть своим же собственным настроением, а не совестью собрата во Христе. Он не член ц[еркви], а единоличная церковь, ходит в храм, как в баню, чтобы смыть со своей совести сор, насевший на нее за неделю.
Членам Предсоб[орного] присутствия прежде всего трудно б[ыло] понять друг друга: им оставалось только спросить себя, зачем они тут встретились, для чего созваны.
Для молящейся в соборе публики архиерейские дикирии и трикирии привлекательнее архиереев, чьи руки их торжественно скрещивают.
У высшей иерархии больше власти, чем авторитета. <...>
Заметки
1909 г.
17 июля
Обычные явления в жизни народов, отсталых и почему-либо ускоренно бросившихся вдогонку за передовыми: 1) возникновение множества новых занятий, требующих наскоро набранных сведений, полуобразования, и появление интеллигенции; 2) удаление этих новых классов от народной массы, не способной так быстро усвоять новые знания и понятия, и 3) разрушение старых идеалов и устоев жизни вследствие невозможности сформировать из наскоро схваченных понятий новое миросозерцание, из не связанных с вековыми преданиями и привычками новых занятий сложить новые бытовые основы. А пока не закончится эта трудная работа, несколько поколений будут прозябать и метаться в том межеумочном, сумрачном состоянии, когда миросозерцание подменяется настроением, а нравственность разменивается на приличие и эстетику.
Изучение нашего прошлого небесполезно - с отрицательной стороны. Оно оставило нам мало пригодных идеалов, но много поучительных уроков, мало умственных приобретений и нравственных заветов, но такой обильный запас ошибок и пороков, что нам достаточно не думать и не поступать как наши предки, чтобы стать умнее и порядочнее, чем мы теперь.
Общие заметки
1911 г.
Ранее 30 января
Нынешняя политика: менять законы, реформировать права, но не трогать господствующих интересов.
Чем более сближались мы с 3[ападной] Европой, тем труднее становились у нас проявления народной свободы, потому что средства западноевропейской культуры, попадая в руки немногих тонких слоев общества, обращались на их охрану, не на пользу страны, усиливая социальное неравенство, превращались в орудие разносторонней эксплуатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины - на бессмысленном управлении. <...>
30 янв[аря]
В нашем обществе, проходящем еще периоды геологического образования, каждое сильное лицо само вырабатывает понимание вещей и правила своей деятельности из самого процесса своей личной жизни, свободной от преданий, заветов, чужих опытов. Оно, как Адам, дает вещам свои имена. Отсюда разнообразие характеров и неуловимость типов, рыхлость общества и непривычка к дружной деятельности плотными крупными союзами. У себя дома мы сильнее, чем на улице. Личный интерес господствует над общественным.
Противоречие в этнографическом составе Р у с с к [о г о] государства на западных европейских и восточных азиатских окраинах: там захвачены области или народности с культурой гораздо выше нашей, здесь - гораздо ниже; там мы не умеем сладить с покоренными, потому что не можем подняться до их уровня, здесь не хотим ладить с ними, потому что презираем их и не умеем поднять их до своего уровня. Там и здесь неровни нам и потому наши враги.
<…>
У нас нет ничего настоящего, а все суррогаты, подобия, пародии: quasi-министры, quasi-просвещение, qyasi-общество, quasi-конституция, и вся наша жизнь есть только quuasi una fantasia.
|
