Письмо от 10.07.1974
К. А. Любарский (астрофизик-диссидент) – свящ. С. А. Желудкову
Глубокоуважаемый Сергей Алексеевич!
Искренне прошу у Вас извинения за задержку ответа на Ваши письма. Вызвано это было исключительно спецификой моего нынешнего положения. В апреле я твердо собрался Вам ответить – как раз к этому времени я получил все письма, – но неожиданно уехал из зоны и был разлучен с ними, а не имея письма под рукою, отвечать трудно (взять их с собою было нельзя). Апрель и май я находился в больнице, а в июне я обязан был написать старику-отцу, ибо, как выяснилось, мое предыдущее письмо к нему пропало. И вот только нынешний, июльский лимит на письма я имею возможность потратить на ответ! Что делать: два письма в месяц. Не обессудьте…
Приступая к ответу на Ваш реферат, я ощущаю затруднение двоякого рода. Я с искренним, глубочайшим уважением отношусь лично к Вам. Тем огорчительнее мне, что мне придется выразить несогласие, порой довольно резкое, с тем кругом идей, которые, как я знаю, составляют самую суть Вашего существа. Это неизбежно причинит Вам боль. Но что делать – притворяться, что я думаю иначе, я не могу, да и едва ли Вы одобрили бы это. Давно уже сказано: Платон мне друг, но истина дороже. В конце концов серьезный разговор, каким является Ваш реферат, требует и серьезного ответа. Мы ведь не комплименты собрались говорить друг другу, а разговаривать по мужски. Надеюсь, Вы поймете меня.
Второе, что затрудняет меня, связано с наслоениями последнего года и особенно последних месяцев. То, с чем пришлось мне столкнуться здесь, в лагере, и особенно недавние тяжелые события наложили на мое сугубо рациональное неприятие религии, существовавшее всегда, еще и эмоциональное, личное неприятие и возмущение. Это влияет на мои оценки, и я в этом отдаю себе полный отчет. Обещаю Вам, что я буду об этом помнить, и постараюсь, чтобы этот личный момент не привел бы к искажению того, что мне хотелось бы Вам сказать.
Мне трудно обсуждать те части Вашего реферата, где речь идет о вопросах чисто догматических, те части, где Вы обсуждаете конфессиональные различия различных секторов христианства. Я слишком мало знаком с догматикой христианства, чтобы высказываться по этому вопросу. Это бы полбеды. Я опасаюсь, что я плохо представляю себе и глубинную сущность христианства, и поэтому мои высказывания будут лишь высказываниями плохо осведомленного дилетанта. Что ж, в этом случае так их и примите: «И не оспоривай глупца»…
Думать о том, что весь ход наших мыслей лежит в разных плоскостях, меня заставляют Ваши суждения об атеизме. То, как Вы описываете его в реферате, показывает, что Вы просто творите атеиста по своему образу и подобию. Вы вводите в мир атеистов какой то «Высший интеллект», «сверхчеловеческое Сознание», его «равнодушно-жестокий взор», «кошмарный смысл», «ужас». По сути, религиозная, а не атеистическая концепция Мира: Вселенная и нечто вне ее, взирающее на нее.
Истинный Мир атеиста (пользуюсь этим словом только в его простейшем смысле – не верующий в Бога, – без всяких наслоений, которые уже приобрел этот термин) – не имеет с этим ничего общего. Видимо, ощутить этот Мир изнутри для Вас так же невозможно, как мне – ощутить изнутри Мир христианина. Мир атеиста – это Мир, детерминированный законами природы, и только ими, принципиально лишенный чего бы то ни было внешнего по отношению к нему, Мир, которого частицей является и мы сами. Мир, в принципе познаваемый и понимаемый нами. Этот Мир творит сам себя, и никто внешний не вмешивается в него и не наблюдает его, будь то сострадающе или равнодушно. И радостно сознавать, что мы, частица этого Мира, – в силу одного этого! – тоже непрерывно участвуем в этом акте самотворения Мира! Каждый из нас, если хотите, немножко демиург. Верно и то, что эту функцию творения Мира мы разделяем и с любой иной частицей этого Мира. Но в отличие от нее мы, во первых, сознаем эту свою функцию демиургов, а во вторых, способны ставить себе цели творения. Таковы особенности человека. Этим он не «хуже» и не «лучше» всего прочего материального Мира. Просто он таков есть. В этом его функция. Он, если хотите, орган самопознания Мира.
Не знаю, сумел ли я сжато изложить, что такое Мир атеиста. Видимо, нет. Я этот Мир вижу изнутри, а Вы неизбежно будете смотреть на него со стороны. Но для меня этот Мир не ужасен, а радостен. Человек в этом мире заслуживает уважения, ценен сам по себе не потому, что он творение Бога, создан по Его образу или подобию или вступает через Богочеловека в некую мистическую связь с Ним. Человек ценен автономно только в силу того, что он Человек.
В историческом прошлом наиболее приближается к этой концепции концепция ренессансного человека. ХХ век, существенно прояснивший точным знанием место Человека во Вселенной, дает для нее более серьезные основания.
Мы поняли, насколько неантропоцентрична Вселенная. Мы поняли, насколько относительно слаб и беззащитен в этой Вселенной Человек, сколь скромное место он занимает в мире. И одновременно мы поняли, что эта капля протоплазмы сама в себе обретает силу, достаточную, чтобы познать бесконечный Мир и даже изменять его. Это ли не вызывает уважение? Легко быть сильным, легко быть Демиургом, если ты Бог. Труднее быть демиургом, если ты Человек. Видимо, Вы помните старое стихотворение Дм. Мережковского (его у меня нет под рукой и, как обо всем, я пишу по памяти) о том, как
…Шла толпа бродяг бездомных
К водам Ганга из далеких стран.
Непогода загнала их в буддийский храм, где они увидели статую Будды с огромным алмазом во лбу. И бродяги подумали о том,
Сколько хлеба, серебра и платья
Им дадут за дорогой алмаз
и решили взять его. Попытка эта вызвала громы и молнии, негодование божества. Но вожак их не испугался этого и смело выступил вперед, говоря:
Владыка Неба – Ты не прав!
И пристыдил Божество, ставящее почитание Себя выше страданий «малых сих». Я не припомню всей его речи, но
Он умолк, и чудо совершилось:
Чтобы взять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось
Головой венчанной до земли.
Бог, великий Бог лежал в пыли.
Мне это стихотворение представляется весьма значительным. Позиция Человека явно достойнее позиции Бога. Он не имеет молний и все же решается бросить Ему вызов.
Нет, не абсурд, не ужас, не отчаяние – позиция атеиста. Это позиция законной гордости, понимание самоценности и бесконечная радость познания. Это страшно интересно, прямо-таки дух захватывает – быть инструментом самопознания Мира.
Вы, однако, правы, предлагая атеисту переименовать себя в агностика. Действительно, помнится, еще со времен Канта известно, что бытие Божие нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Поэтому, строго говоря, я действительно не знаю, есть ли Бог. Казалось бы, при позиции незнания обе платформы, верующего и атеиста, должны считаться равноценными. Но это не так. Вы должны смириться с тем, что Вы имеете дело с естествоиспытателем, с человеком научного склада мышления. Так вот – со средневековья, со времени становления современной науки, ученые всех веков и народов в своей деятельности руководствуются принципом, известным под названием: бритва или лезвие Оккама. Он гласит: сущности не должны умножаться беспредельно. В расшифровке это означает – если факты не принуждают меня признать наличие некоей новой сущности, я не должен вводить ее в свои построения. В противном случае, если я без оснований ввожу в свои построения сущность А, то почему бы мне не ввести и сущности В, С, D и так далее до бесконечности. Есть ли у меня основание вводить в мою концепцию Мира сущность «Бог»? Таких оснований у меня нет.
Кажется, Тьюринг в попытках определить, что такое разум, предлагал следующий эксперимент. Пусть за непрозрачной стенкой находится нечто: кибернетическая машина, Человек или что-либо еще. Мы вступаем с ним в общение. И если по поведению этого «Нечто», которого мы не видим, мы не сможем отличить его от человека, то это нечто – разумно. Короче: разум – это то, что ведет себя разумно.
Так вот – воспользуемся тем же методом: Мир, который мы наблюдаем, ведет себя так, как если бы Бога не было. В этой связи вспоминается четверостишие Тютчева о «природе-сфинксе».
…никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Это, разумеется, не доказательство. Это обоснование выбора. Если я получу в руки факты, необходимые для введения новой сущности «Бог», я не поколеблюсь изменить свою позицию. К этому меня побуждает честность ученого. Пока же таких фактов нет.
Все это я написал, чтобы Вы лучше поняли, что такое атеизм. Боюсь, что слабо написал. Ну, если Вы захотите, в дальнейших письмах мы обсудим еще эту тему.
До сих пор речь шла о приятии или неприятии концепции Бога. Я согласился с Вами, что термин «агностик» здесь вернее, ибо неприятия Бога у меня нет. Просто нет оснований для приятия Его. Теперь перейдем к религии. Я намеренно разделил эти два вопроса, ибо понятие «религия» включает в себя многие исторические, социальные, этнографические и другие наслоения. В понятии «религия» – не только Бог (если даже допустить Его существование), но и отношение людей к Нему и между собою.
Так вот, религия (а не Бог) для меня активно неприемлема по основаниям нравственным. Вас это удивит, ибо традиционно религия считается основанием всякой нравственности. Постараюсь объясниться.
Обращение к религии всех времен и народов убедительно показывает, что между религиозностью и нравственностью отдельного человека нет никакой связи. Примеров несть числа. Инквизиция и Борджиа, «обращение» индейцев и рептильность церковной иерархии, «неправославность православия», о котором Вы пишете… Да что говорить! Это крайние проявления, но и не в столь диких формах – сколь много безнравственных христиан! И сколь много нравственных атеистов!
Социологические обследования не проводились, конечно, по этому вопросу, но если бы они были проведены, то, видимо, результат был бы прост: нравственность и безнравственность равно распределены среди верующих и неверующих. Религия и мораль (в лучшем случае) – величины независимые. Человек морален или нет не потому, религиозен он или нет. Этого своего впечатления я пока не могу, конечно, подкрепить точными цифрами, но и Вы не можете. Примеры – всегда только примеры.
Для доказательства моральности религии (конкретнее – христианства) обычно указывают на декалог. Он действительно в наиболее концентрированной и четкой форме формулирует основания общественной нравственности. Но вот что интересно – основные положения декалога с малыми вариациями повторены в моральных кодексах всех религий и даже нерелигиозных социальных учений. Это одно заставляет заподозрить, что дело не в богодухновенности декалога, просто он фиксирует основания естественной нравственности.
Не хочу уходить в сторону и обсуждать, что такое естественная нравственность. Выскажу лишь мою позицию биолога (ибо я не только астроном, но и биолог): естественная нравственность, равно как и естественное право, – это сумма норм поведения, максимально способствующая сохранению человека как биологического вида Homo sapiens. Человек в своем эволюционном пути от стадного животного к разумному социальному организму не потерял же в конце концов своей биологической природы! Основной закон сохранения биологического вида распространен и на него: вид должен увеличивать свою численность, расширять свой ареал, регулировать численность (плотность) особей так, чтобы индивидууму обеспечивался необходимый минимум средств существования. Все это требует от вида и определенных норм поведения, которые вырабатываются методом проб и ошибок. У животных – это жесткие законы иерархии в стаде, у человека – социальный опыт, фиксированный сначала в устных, а затем и в письменных Преданиях.
Так что самое наличие декалога не есть еще свидетельство его богодухновенности. Им было бы то обстоятельство, что верующие в особой степени строго следуют ему, что вера повышает их мораль. Этого мы не видим.
Это о прописных истинах нравственности. Но религиозное мироощущение добавляет к ним и еще некоторые моменты, по сути своей аморальные и для меня неприемлемые абсолютно. Их, как минимум, два. Первое – это идея воздаяния. Идея рая и ада. Сама мысль о плате, воздаянии вводит в мораль, в поведение – корысть. Это уже безнравственно с моей точки зрения. Я, видите ли, должен быть честным и смелым, добрым и щедрым потому, что мне за это заплатят! Неважно, в чем эта плата состоит, неважно, что ею является спасение души. Плата велика, но это плата. И какие хитросплетения слов ни создаются вокруг идеи воздаяния, абсолютное большинство людей во все века воспринимали ее именно так. И чем проще человек, тем проще и воспринимает он эту идею. Отсюда такие крайности, как убеждение в возможности купить вечное блаженство – купить за деньги. Отсюда индульгенции и пожертвования на храмы да и та торговля у свечного ящика, о которой Вы с возмущением пишете. Это примитив. Но и в самом непримитивном, возвышенном варианте суть остается той же.
Это – развращающая, аморальная идея. Человек же должен быть нравственным не потому, что он что-либо получает за это, а без всяких условий. В конечном счете нравственность должна быть укреплена на уровне инстинктов, человек должен быть воспитан так, чтобы он не мог быть ненравственным. Идея воздаяния мешает этому. Она сводит мораль на одну доску со всем, что продается и покупается. А раз так, вопрос идет только о цене.
В тесной связи с этим находится и идея страха. Человек должен «бояться» Бога. В какие кавычки ни ставь это слово, но это все-таки слово «бояться»! Мы и так слишком много боимся. Человеку ли создавать себе лишние жупелы? Богу ли хотеть, чтобы Его боялись? Невозможно понять, почему отношения между Всемогущим и смертными должны строиться на такой основе! Велика ли честь для Всемогущего, что Его будут бояться? Есть ли чем гордиться Демиургу, создавшему пребывающие в страхе существа?
Прошу простить мне это сравнение, но мир, построенный на такой основе, слишком напоминает лагерь. Идея «воспитания» та же: взыскание – поощрение, в зависимости от поведения. Несостоятельность такой системы давно уже подтверждена всем ходом истории.
Второй круг идей, для меня абсолютно неприемлемый, – это идеи, связанные с понятием покорности. Основная идея, питающая другие, дочерние идеи, – это идея покорности Богу. «Все в руце Божией». Как всегда в авторитарной системе, возникают и более низкие уровни, также требующие себе подчинения. И идея покорности освящает и их: «Нет власти аще не от Бога»., «Воздайте Кесарево – Кесарю» и т. д.
Самое страшное в идее покорности Богу – это не она сама по себе, а то, что ею воспитывается своеобразное миропонимание. Если человек однажды позволил себе покориться, не рассуждая, покориться абсолютно, то это погибший человек. Душу, разъеденную покорностью, очень легко подвести под любое другое ярмо. Лиха беда начало! В этом смысле религиозное мироощущение и мироощущение тоталитарных идеологий до страшного близки.
http://atheismru.narod.ru/Atheism/Gel_Ljub/01/Gel_Ljub04.htm
Полностью см. http://atheismru.narod.ru/Atheism/Gel_Ljub/Gel_Ljub.htm